Частный визит в Париж [= Место смерти изменить нельзя] - Татьяна Гармаш-Роффе

Пьер приближался.

Ее руки ослабли, и, охваченная отчаянием, Соня сползла по металлическим прутьям, по скользкой глине, прямо в яму, в отвратительную грязь. Ее босые ноги закопались в мокрую жирную жижу, и слезы застелили взгляд. Пьер был совсем близко, он шел к ней, расплываясь в ее слезах, и что-то ей говорил – что-то ласковое и утешительное – и протягивал к ней руки; и она подумала, что все это кошмарный сон и неправда, он не убийца, он ее муж, ее Пьер, заботливый и преданный, который сейчас ее успокоит, и все ей объяснит, и отнесет ее домой, укутает, сделает ей горячего чая с ромом и приготовит ей душистую ванну… И она попыталась встать ему навстречу, но ее ноги чавкали и скользили в холодном месиве, и она никак не могла нащупать опору, дно этой ямы, и балансировала какое-то время, чтобы не упасть; наконец нога ее во что-то уперлась, во что-то твердое и неровное. Она хотела поставить туда же вторую ногу, чтобы обрести равновесие; покачнулась, коснулась скользкой земли руками и, глотая слезы, наклонилась, чтобы получше разглядеть свою опору.

И увидела.

Ее босая нога стояла на мертвом лице ее отца.

Очнувшись, Соня увидела возле своей постели врача. Вернее, человека, который в этот момент ей делал укол, из чего она сделала вывод, что это – врач.

Она – больна?

В доме было шумно. Шум доносился снизу, из гостиной.

У них – гости?

На ее вопросы врач ответил, что она здорова, но у нее был обморок, и что внизу в гостиной шумит полиция.

Она все вспомнила.

Она встала, несмотря на протесты врача, и тяжело, преодолевая головокружение, спустилась вниз.

Ее муж сидел бледный в окружении трех полицейских, которые наперебой задавали ему вопросы, и еще один осторожно шарил по дому, аккуратно ставя вещи на места и легко прикрывая дверцы. Увидев Соню, Пьер слабо улыбнулся ей и хотел было встать, но остался сидеть на месте, остановленный жестом полицейского.

Поодаль, не принимая ни в чем участия, сидели Максим и Реми, молча следя за происходящим. Максим рванулся к ней, но тут же сел, притянутый Реми за рукав.

Вместо него к Соне подошел один из полицейских. У него было участливое выражение лица.

На некоторое время гул утих, взгляды устремились на нее, но почти сразу же жужжание голосов возобновилось.

Все, что ей удалось понять, это то, что полицию вызвал Максим, охваченный беспокойством за нее; что тело ее отца (а это было действительно тело ее отца, Пьер опознал его) уже отправлено в морг; и что ее муж находится под подозрением, несмотря на то что на все вопросы полицейских Пьер качал растерянно головой и повторял, что он ничего не знает и ничего не понимает.

– Что вы делали в саду? Почему вы выбежали босиком в сад и хотели перелезть через ограду? Что вас испугало? – спрашивал ее полицейский.

Соня не могла толком объяснить. Она увидела кого-то в саду. Кого? Она не знает. Был ли это Пьер? Она не разглядела. Почему она сбежала? Ей стало страшно. Почему? Потому что у нее нервы на пределе… Потому что она уже видела раньше какого-то человека в саду… Она не знает кого… Да, она говорила мужу, но он это не принял всерьез… Он над ней посмеялся… Так все-таки был ли это ее муж? Наверное… Ей показалось на мгновенье… Потом он вошел в дом… Он ее звал… Ей стало страшно… Кто вошел в дом? Ее муж. Так почему она испугалась? Потому что он был в саду? Да, наверное, поэтому. Это было так странно… Непонятно, что он делал в темном саду и почему смотрел на нее из кустов, прячась… Он не откликнулся, когда она его позвала из окна… Значит, тот, кто был в саду, знал, что вы его увидели? Да. Хотя в доме было темно, но Пьер мог ее разглядеть в окне, и он ее слышал… Значит, в саду был ее муж?.. Она не может сказать. Может быть… Может быть, Пьер…

Полицейский, казалось, обалдел от этой путаницы.

Посовещавшись с коллегами, они объединили обе группы, и теперь и Соня и Пьер сидели вместе в окружении черных мундиров.

– Что вы делали в саду? – спрашивали они Пьера.

– Я там не был, – отвечал тот.

– А где вы были?

– В гараже.

– Что вы делали в гараже?

– Мне показалось сегодня, что у меня в моторе странный шум. Вот я и смотрел.

– А кто был в саду?

– Я не знаю.

– Кто был в саду, Соня?

– Я… я не знаю.

– Вы сказали, что узнали своего мужа.

– Кажется… Я не уверена… Я не знаю.

– Кто вошел в дом?

– Пьер.

– Вы сказали, что человек из сада пробирался к входной двери?

– Да…

– И вошел в дом?

– Да…

– И это был ваш муж?

– Да…

– Значит, это он был в саду?

– Наверное…

– Что вы там делали, господин Мишле?

– Я там не был. Я был в гараже.

– Вы уверены, что в дом вошел ваш муж? Это не мог быть кто-то другой?

– Это был Пьер. Он открыл дверь своим ключом. И я слышала его голос.

– Вы уверены, что в тот момент, когда вы увидели человека в саду, ваш муж уже приехал домой?

– Да. Свет из гаража падал на газон…

– Значит, в саду мог быть ваш муж?

– Мог.

– Человек был примерно какого роста?

– Не знаю… Я не успела рассмотреть… Сверху не очень понятно…

– Но это мог быть ваш муж?

– Мог…

– Во всяком случае, вы не заметили ничего такого в этом человеке, что бы могло свидетельствовать о том, что это не ваш муж?

– Я не поняла ваш вопрос…

– Вы не заметили, что, например, человек в саду был намного меньше ростом вашего мужа, или намного толще его, или, допустим, в очках?

– Нет.

– Значит, это мог быть господин Мишле?

– Да.

– Вы были в саду, господин Мишле?

– Нет, я же вам сказал!

– Ваша жена вас звала. Почему вы не откликнулись?

– Я не слышал.

– Не слышали?

– В машине работал мотор. А я находился возле машины.

– С каким намерением вы вошли в дом?

– Бог мой, этой мой дом, я имею право туда войти без всяких особых намерений!

– Вы звали вашу жену?

– Да.

– Откуда вы знали, что ваша жена дома, если в доме было темно?

– Я думал, что ее нет…

– Так почему же вы ее звали тогда? Вы знали, что она дома, потому что это вы были в саду и слышали…